Ну что, выборы отгремели, в эмиграцию не собираетесь? Готовы читать дальше о моих злоключениях?
Итак, как вы помните из предыдущих частей, я попал в новое общежитие… Вы знаете, по Гамбургу ходили слухи, что где-то на окраинах города особо пострадавшим от эмиграции беженцам выделяются общежития класса «люкс». Отдельные коттеджи на одну семью, с библиотекой, камином, бассейном и специальным холодильником для хранения коллекционных вин.
Я бы очень хотел такое увидеть, но очевидно еще не успел пройти все круги ада и заслужить.
Мое третье по счету общежитие снаружи напоминало рыцарский замок. Сначала шла высоченная стена с колючей проволокой и контрольно-пропускным пунктом с вооруженным охранником. Потом широкий ров, наполненный кислотой. Затем минные поля и, наконец, непосредственно жилье. Штук двадцать пятиэтажек в огромном поле. Эмигранты занимали бывшие казармы американского контингента войск, призванные когда-то в Германию следить за появлением нового Гитлера.
В какой бы армии мира ты не служил, запах солдатни всегда одинаковый. Перепрофилированное для эмигрантов бывшее солдатское жилье, этот неудавшийся продукт конверсии, вонял тяжелым спертым воздухом вперемешку с запахом пота, гуталина и пороха.
Чеченцы, не смотря на меньшинство, чувствовали себя хозяевами. Я несколько раз видел, как они задевали африканцев, провоцировали на конфликт. Негры чеченцев побаивались. Один раз, правда, стал свидетелем, как молодой и горячий сопляк стал прессовать чернокожего амбала прямо в автобусе. Так обитатель джунглей немножко обиделся и обитателя гор таки немножечко побил. Что называется, сравняли джунгли горы в отдельно взятом автобусе.
Африканский сектор был малочисленен, но так же монолитен. Среди них четко выделялись вожаки. Один здоровенный негр с толстой цепью на бычьей шее. Он вальяжно двигался по коридору и все соплеменники прикладывались губами к его ладони. А так… негры, как негры. Жду как-то на остановке автобус. Рядом стоит высокий такой, в щеголеватом пальто, начищенных штиблетах. Зонтик держит, все дела. Только вытянулся как-то странно. Я пригляделся — ссыт сука! Посреди оживленной улицы, под дождем, с зонтом в руке! Вытащил свой шланг и вносит, значит, свой журчащий вклад в атмосферную влажность.
Из предыдущих репортажей читатель знает, что меня всегда почему-то старались пристроить к недружественным народам: афганцам, неграм, цыганам. На сей раз как-то совсем нелогично я попал в русский сектор. В моей огромной комнате жил только один человек — серб Сташко. Это был очень уважаемый в общежитии человек, поэтому он единолично занимал эту берлогу. Меня он принял очень радушно: его покорили мои неглубокие познания о Сербии, а меня покорила его стряпня и приобщение к таланту Кустурицы. Готовил Сташко всегда для нас обоих и делал это весьма вкусно. Единственный нюанс, он грузил любое блюдо неимоверным количеством авокадо. Здесь нужно сделать лирическое отступление…
Когда я еще жил на «Бибби Альтона», соседи отвели нас на Fischmarkt (1). Как, вы не знаете за Фишмаркт?! Какое счастье, что у вас есть я!
Фишмаркт — это знаменитый на весь мир продуктовый рынок, который открыт по воскресеньям у самой кромки воды на причале района Альтона. И не надо делать скептический рот, рынок этот еще как знаменит! Я там видел японца с фотоаппаратом.
На рыбном рынке продают не только рыбу, продают так же и овощи с фруктами. Причем, продавцы славятся своим умением зазывать и расхваливать товар. Иногда они даже метают в прохожего свои овощи-фрукты, если прохожий демонстративно воротит нос и устремляет свои стопы к конкуренту. И, если подобная встреча с продавцом винограда не сулит особых неприятностей, то от запущенного ананаса все же стоит уворачиваться.
Лежащая на ледяных лотках в неимоверном изобилии рыба эмигрантов не интересовала, зато растительность… В полдень рынок закрывался и торгашам нужно было срочно сплавить свою продукцию. И вот тут наступал звездный час ходоков из «Бибби Альтона»! Сотни тел с тележками и чемоданами жадно набрасывались на прилавки, ведь товар уходил теперь за копейки.
К примеру, можно было купить три ящика винограда по два евро и еще пять получить бесплатно впридачу. Увлеченные вычитанием дебета из кредита, покупатель не мог сообразить, в какой, блять, рот он может уместить целых восемь ящиков, если до периода гниения фрукта оставалось три часа?!
Вобщем, в наши двухметровые аппартаменты мы принесли: восемь ящиков винограда, пять ящиков бананов, шесть ящиков огурцов, четыре ананаса, пять ящиков мандарин и два ящика авокадо. Итого две тонны за семь евро. Оставим жалкие описания того, как мы потеряли здоровье и молодость при транспортировке крупногабаритного и тяжелого груза в лагерь. Остановимся подробнее на авокадо. Хрукт этот мы покупали за внешность. Душа требовала экзотики. К сожалению, энциклопедию мы оставили на Украине, поэтому отпускали зубы в неизведанное.
Восседая на двух ящиках авокадо, я буравил его мякоть белыми зубами. Грыз, как тот лось на водопое, в которого попали пулей. «Я пью, а мне все хуже и хуже». Грыз я, значит, это авокадо до тех пор, пока с удивлением не обнаружил, что еле помещаюсь один в каюте на четверых человек. «Так быстро поправился?» — расстроился я. На самом деле в скрытных складках моего еврейского организма жила сильнейшая аллергия на этот плод. Я возрос до размеров приличного японского сумоиста и заголосил на помощь! Неотложка въехала прямо сквозь стену в каюту. Врач успел поставить шприц, когда горло уже опасно стягивалось.
Когда мне стало чуть легче, я, полный нежной благодарности за спасение, предложил врачу забрать нафиг все два ящика авокадо и даже бонусом прихватить ананасы. Доктор вежливо отказался. Я быстро худел и через две недели на зависть всем диетчицам уже приобрел былые очертания. Только сука нос, все никак не хотел уменьшаться и еще долго сильно давил на глаза и уши, задевал летящие самолеты и опрокидывал тело вперед.
Таким образом, на новой общаге я дружил со Сташко и воевал с его авокадо. Кухня (общая на всю пятиэтажку), к сожалению, и послужила поводом для расставания с моим первым другом в Германии… А произошло это так:
Сташко заварил суп в огромной кастрюле, отлучился по делам и заставил меня сторожить кастрюлю, чтобы туда не плевали соседи. Я бдил и бздел.
На кухню в это время втиснулась пожилая толстая чеченка и на языке горцев стала мне гортанно объяснять, что время супа закончилось и пора освобождать конфорку. Я ответил вежливым отказом и что-то лепетал в ответ о русско-сербской дружбе. Бабка ушла, а через пару минут вернулась с армией полевого командира Шамиля Басаева. Вы будете делать недоверчивый рот, но, поверьте, это были те самые ребята, что воевали против русских солдат и теперь залечивали боевые раны в Германии. «Ты что подохнуть здесь хочешь, русская сука!» — закричала борода.
«Эти не цыгане, замочат точно. И папы рядом нет», — я прощался с жизнью. И тут снова ангел поспешил мне на помощь! В дверях стоял Сташко. С ножом в одной руке и крышкой от кастрюли в виде щита в другой. Фантастически прекрасный в своей храбрости, словно тот самый Милош Обилич в битве на Косовом поле (2). Чеченцы вытащили ножи и я заорал. Я вложил в крик весь свой страх, все свое отчаяние за ту жопу, в которой находился уже больше года. На крик прибежали русские мужики. От новой русско-чеченской войны спасли женщины. Эти источники порядка в нашем мужском мире хаоса. Обошлось на счастье без жертв, но Сташко был вынужден уехать в эту же ночь. Я отправился к родителям и больше в общаге не ночевал…
На следующий день в двери моей опустевшей комнаты постучались. Вошли четыре бородатых горца. Одеты полностью в черное, но с золотыми крестами на всю грудь. Почти, как мормонские священники — подумалось мне. Лидер бородачей представился Арменом из армянского землячества. Он предложил обменять мою большую комнату на одну маленькую однушку в обмен на защиту от чеченцев. Вечер мы провели за бутылкой коньяка. Я рассказывал им о том, как мой отец спасал армян в сумгаитской резне, а они рассказывали, как воевали в Карабахе. На обмен я конечно согласился, ведь жить в общаге я больше не хотел, но планировал там числиться из-за прописки.
Птичий статус в общаге ускорил мои поиски квартиры. Я давно получил специальные документы, дающие мне право на льготную квартиру для неимущих, но ничего не мог найти. Квартир просто не было. Я стоял на очереди во всех жилищно-строительных кооперативах, но на мои запросы они хором предлагали приходить через год, а то и два. За все это время мне была предложена только одна квартира. Находилась она в турецком районе, но меня это не смущало. Смущал тот факт, что квартира была…без входной двери. А в одной из комнат в зловонном дыму отыскался культурно-оздоровительный кружок «Игла и вена». Куда пропал хозяин, наркоманы не знали.
Что же, решил я, придется раскошеливаться. В Гамбурге по самым скромным подсчетам живут около ста тысяч выходцев из бывшего СССР. Эта толпа не могла не привезти сюда с собой советские порядки. Блат пустил корни и в Германии в лице некой Фрау Рютцель. Фрау Рютцель являлась настоящей немецкой немкой, имела обширные связи с жилищными товариществами и за определенную мзду делала их сговорчивей. Грубо говоря, за пятьсот евро длинную очередь на определенную квартиру фрау Рютцель могла чудесным образом сократить до одного соискателя.
Эту всесильную дамочку я отыскал в секретной комнате, которую она снимала в детском саду для таких встреч. Такой она мне и запомнилась — лысой от химиотерапии старушенцией в окружении еврейских матрон, протягивающих ей свои покрытые советскими рубинами пальцы с зажатыми купюрами. В комнате стоял гвалт и плач. Люди лезли по головам друг друга, вспоминая молодость в очередях за домашней колбасой. Мне было противно. Противно было и молодому парню Паше. Он пришел сюда, пытаясь разменять свои полторы комнаты на три по причине увеличения семьи. Новую квартиру он у Рютцель не нашел, зато предложил мне свою.
Назвать это головокружительным везением, значит не сказать ничего. Прекрасная квартира в неплохом районе, в которой я жил до конца своей гамбуржской карьеры. С ванной (что редкость для маленьких квартир — обычно только душ), спальней, с огромной и всегда пустой залой с ковром, прожженным в трех местах, на котором было немало выпито и столько же вылито. Мой первый собственный уголок в жизни. Пишу эти строки и течет по небритой щеке чистая слеза сладостных воспоминаний.
«Пьянка на ковре» — стал одним из самых известных гамбуржских аттракционов, привлекающий сотни туристов со всех уголков бывшего СССР
«У Морсы» — уютный отель класса люкс в самом сердце (чуть выше и правее) Гамбурга
Великолепная кухня сделает ваш отдых незабываемым кулинарным приключением! С разбитого стекла шкафчика началось мое знакомство с самым дорогим и любимым человеком в моей жизни. Моя будущая жена, этот яростный биолог, протаранила стеклянную дверцу шкафчика головой, впервые оказавшись у меня в квартире
Вычислительный центр и тот самый знаменитый ковер-полусамолет
Фотокарточка под девизом «Порядок вытесняет хаос». Та же самая комната, но после икеевского облучения женой. Счастливый еблет центральной части композиции какбе объясняет читателю «жизнь удалась»!
С этого момента моему счастью были подняты все шлагбаумы…
Последняя часть, как водится, будет самой оптимистической, ведь я уже твердо вступал полноправным членом в спокойный и сытый мир интеграции. Я расскажу о своей учебе, о своих друзьях и на этом закончу… Диджей устал, клабберы устали….
