Друзья
Что мне снег, что мне зной,
Что мне дождик проливной,
Когда мои друзья со мной!
Михаил Танич (с)
После того как наши с Рустамом фрегаты разошлись на встречных курсах, без крыши я не остался. Козырной валет я сменил на туз.
С Джоном я учился в одном классе. Отношения с лидером (в своей возрастной категории) района у меня были ровные. Джон (вообще-то его звали Сергей), не смотря на статус, не был говном. Да, овеянный сотней легенд блестящих поединков и самых безрассудных поступков. Да, угроза школе и всем моральным ценностям. Но не предаст, не подставит подножку, не харкнет в слабого.
После Севастополя я для себя вынес одну простую истину — чем слабее человек физически и морально, тем ссучливей. Не бойся сильного, бойся слабого. С этой их вечно затаенной злобой на жизненную несправедливость и собственную недооцененность.
Короче, с Джоном нас свел случай с «пазиком». Пазик — так в народе назывался благоустроенный подвал, этот первый шаг к взрослой жизни с имитацией элементарной личной собственности.
Почти все мальчишки были из неблагополучных семей. Их избивали пьяные отцы, на них вымешивали злобу от неустроенной жизни матери. В пазике пацан мог переждать отцовский запой, зализать раны, привести одноклассницу для совместного решения задачки по математике.
Не смотря на благополучную семью, я тоже не отказался от соблазна иметь свое альтернативное жилище. Вошел в долю с группкой товарищей, нашли пустующий подвал, свезли туда мебель, магнитофон, даже стены покрасили украденной на стройке краской.
В конце-концов, такое нахальство нас порядком заебало и мы решили отгородиться от внешнего мира массивной дверью с замком. А где взять такую дверь? Правильно! Снять её с чужого погреба.
Вы же понимаете, что мы хотели только одолжить дверь, сам погреб мы не собирались грабить. А мужик, который поймал нас с Джоном, когда мы почти сняли его дверь с петель, не верил. Те лохи, которые должны были стоять на шухере, смылись, а остальные два лоха — попались.
И пофиг на затрещины — заживет. Но вот такое дело… Один учет в милиции за выбитые стекла в сельском клубе у меня уже был. Джону вообще светила колония без всяких оправданий. Вобщем, я снимаю с руки роскошные командирские часы, подаренные мне дедом, и протягиваю мужику. Он променяет их на трехлитрович самогона, а я меняю часы на нашу с Джоном свободу. Ну и на flatrate на «крышу» от Джона. То есть, в любой момент дня и ночи я мог рассчитывать на его помощь и защиту. Это называлось «кинуть подписку».
Досуг
Been spending most their lives,
living in the gangsta’s paradise
Coolio (с)
А чем мы только не занимались! Летом целыми днями торчали на пляже. Загорали, купались, с придыханием наблюдали за набухшими буферами старшеклассницы Лены. «Лена — сиськи по колено». Ленка Мороз тусила со старшаками, и о ужас, говорят, что даже сосала. Как и все другие мальчишки, я был в Лену немножко влюблен и конечно в сплетни не верил, хотя и лично распространял.
Иногда можно было на пляже стырить шлепанцы у зазевавшихся туристов и продать их очкарику Дёмычу. Дёмыч помогал матери в торговле на базаре и охотно скупал ворованные вещи для дальнейшей перепродажи.
Не смотря на статус барыги, Дёмыч был не прост. Во-первых, он превосходно владел тактикой ментального давления. Заключалась она в в особом ритуале приготовления к драке. Худосочный дрыщ по имени Дёмыч настолько убийственно спокойно снимал перед изготовившимся соперником свои очки, аккуратно складывал их в футлярчик, чтобы не разбились, что тот еще до драки начинал жидко серить.
Во-вторых, богатенький Дёмыч поставлял сигареты и пиво в баночках старшакам, так что и здесь был беспонт с ним ссориться. Ну и в третьих, Ленка Мороз приходилась ему сестрой…
Еще я любил царапать скамейки. У каждого совхозного апездала было погоняло. Свою я придумал себе сам. Решил гордо именоваться «ЗЕКом». Не нужно наверное и упоминать, что такая кличка не совсем подходила интеллигентного вида еврейскому мальчику с пятерками в четверти. Но зато такая лаконичная подпись красиво смотрелась нацарапанной на лавочке. С крючковатыми, вытянутыми на манер известных брендов «METALLICA» или «АРИЯ» буквами, как их рисовали на заборах.
Моим эксклюзивом стала колючая проволока, которая красиво опутывала три буквы. Естественно, меня никто и не думал называть таким почетным прозвищем (пацаны же не лохи)…
Кроме учебы, скамеек, подвалов и пляжа еще были футбол, брейн-ринг и стартинейджер.
Готов признаться, с футболом у меня не сложилось. Не смотря на то, что я до смерти влюблен в эту игру. Для футбола у меня не было ни техники, ни удара, ни лидерских качеств. Только скорость.
Тренировал нашу совхозную мегакоманду, этих крымских бразильцев, некто Ключик. Он утверждал, что в свое время играл в донецком Шахтере и симферопольской Таврии. Я проверял — мужик не пиздел.
Наверное, это была какая-то социальная программа, чтобы дети с улицы не шагали прямо в тюрьму. Но какая программа у нищего государства, где прежде всего власти нужно было обеспечить себе дачу на море и трехлетнюю «бэху» из Германии?
Давали мячи, собирали гопоту два раза в неделю на асфальтированной площадке со старыми покрышками вместо ворот, и за это спасибо.
Один раз даже правда повезли на междугородний турнир! В соседнюю деревню. Но там был настоящий стадион и даже зрители. Вот он момент триумфа — играть как в телевизоре при свидетелях зрителях!
Выдали нам короче в раздевалке впервые в жизни настоящую футбольную форму. А еще шел дождь и было холодно. Вобщем, колхозные бакланы одели шорты прямо поверх штанов. Ну и гетры натянули до подмышек. Пришел тренер, оглядел наш грозный маншафт, похожий в таком прикиде на разбитую под Конотопом армию батьки Махно, вздохнул и погнал пендюлями переодеваться.
Я играл нападающего. Среди пяти присутствующих из зрительской публики выделялся местный сумасшедший — беззубый дедок с махорочно-желтой бородой.
Эй ты, дахет, — сказал он мне угрожая палкой, — забьешь нашим гол, я тебя яйца откручу и в ноздри вставлю!
Ну, короче, пришлось мне минут через пять после начала игры забить гол. Я тебя предупреждал! — заорал дед и, размахивая палкой, припустил за мной. Картина маслом: по полю несусь я, роняя свои широченные не по размеру шорты, за мой с палкой и проклятиями ковыляет дед. Зрители, обе команды, судья и тренеры валяются по полу в припадке смеха.
В итоге я всю игру просидел в осаде в автобусе, плюя через форточку в неунимавшегося деда. Так закончилась, едва начавшись, моя профессиональная футбольная карьера…
С брейн-рингом вышло удачнее. Я был звездой своей команды, потому что обожал античную историю и вообще читал запоем. После серии успешных игр, нашу команду пригласили на городской турнир в сам город Севастополь…
И здесь мы не пасли задних! Наша колхозная, но амбициозная команда неожиданно вышла в финал и заняла второе место! Причем, в полуфинале мы выбили сильнейшую команду из какого-то мажористого лицея. С тремя Эйнштейнами в пиджачках и тремя Склодовскими-Кюри в клетчатых юбках.
За почетное второе место каждому участнику команды подарили по книжке и почему-то по кубку за победу в теннисном турнире (наверное других кубков не было). Такие металлические ракетки с шариком на верхней дужке. Знали бы организаторы как пригодятся нам эти кубки! По дороге домой мы были вероломно атакованы той самой командой лицея, укрепленной несколькими ребятами из физкультурной секции. Но колотя подаренными ракетками по их умным головам, мы быстро пресекли реваншистские настроения и вернулись домой с книгами и со щитом, как говорили мои античные герои из школьных учебников.
Эй, есть здесь кто постарше, кто помнит замечательную телевизионную передачу «Стартинейджер»?
Жаль, что что ее больше не существует на телевидении. Если вкратце, то стартинейджер это что-то вроде соревнований чирлидерш на лучший групповой танец. Школа на школу. Плюс КВН и различная самодеятельность.
В нашем совхозе «стартины» получили колоссальный успех. На каждом соревновании клуб забивался битком, группы поддержки рисовали плакаты и неистово болели, участники соревнований пользовались огромной уважухой.
Естественно, Морса не мог остаться в стороне от модных течений и несколько раз приводил свой класс к чемпионству. Гвоздем танцевальной соревновательной программы был его гениальный закос под Сергея Лемоха из группы Car-Man. В огромных папиных шароварах-пижаме, с несущимся к звездам чубчиком и выкидыванием коленец под знаменитый технобит «Мамая кэнибал».
А потом еще были танцы с подушкой за пазухой — это мы подражали Сергею Крылову «дева-дева-дева-девочка моя, если бы ты знала как люблю тебя».
Во время одного из «стартинов» я по уши влюбился в Наташу Леоненко из параллельного, конкурирующего класса. Вернее, в ее лосины. Ух, как двигались ее бедра, обтянутые блестящей черной синтетикой с люрексом!
Вы же понимаете, это было время первых элементов эротики в моей жизни. Хорошо еще, что папины шаровары не выдавали всю кульминацию моих чувств к Наташеньке…
Лосины вообще стали главным праздничным девчоначьим нарядом. Причем, носили их наши модницы без юбок, под коротенькую футболочку с принтом или под ядовито-салатовый свитерок. Если бы западные борцы с педофилией оказались вдруг в нашем колхозе, у них бы съехала крыша.
Пусть Наташа не обижается, но в итоге легкомысленный Морса стал влюбляться во все лосины совхоза. Ачо? Время было такое.
Геополитика
Кто сказал, что Ростова нет на карте,
Мозги не парьте, не там ищешь.
Мы намного выше, слышишь, я говорю с тобой.
Пацаны из Краснодара здесь уже и рвутся в бой.
Каста (с)
Главным нашим врагом считался соседний район Бортеневка. Только самый отчаянный мог совершить туда вылазку. Конечно у каждого за пазухой была своя байка, в которой он открыто фланировал по широким бортеневским проспектам. Но конечно никто не верил.
Война была вялотекущей и, как правило, ограничивалась кратковременными конфликтами на пограничных территориях. То враги тормознут пару наших пацанов на дороге и отберут велосипед. То совхозовцы совершат короткий набег на их озеро и вернутся с трофеями в виде удочек и снастей.
Но один такой малоприметный конфликт вдруг ни с того ни с сего взбудоражил весь совхоз. Обидели одного нашего малыша, отобрали сникерс и забили стрелку.
Вообще любопытно, как в толпе вдруг рождается ненависть и жажда крови. Просто так, из воздуха. Все вдруг наэлектризовались, стали гневно выкидывать тоненькие ручонки в небо. «Отпиздим, отомстим, покажем, кто хозяин, весь качинский пляж будет нашим!» и все такое…
И даже те пацаны, которые никогда особо не дрались, вдруг прониклись патриотизмом, а те, кто и дрались, уже не хотели, чтобы их заподозрили в трусости. Короче, была объявлена полная демобилизация со сбором у клуба через двадцать минут. При себе иметь только холодное оружие.
Я не долго думая, снял алюминиевую трубу, на которой висела штора в гостинной. Забил туда гвоздь, превратив трубу в хорошую пику. Потом подумал, забил еще три гвоздя. Получилось что-то похожее на грабли.
Выхожу из дома, смотрю, уже со всех ног пылит Рустам с нунчаками.
— Руся, ты долбоеб!- кричу ему, — в последний раз, размахивая своими нунчками, ты разбил себе нос. Выкинь их, а то еще травмируешь товарищей по оружию!
— Я долго тренировался,- бурчит Рустам.
Толпа собралась нешуточная. Почти все младшие совхоза. Человек двести, все тяжело вооруженные гоплиты. Двигались мы на стрелку неорганизованно, врассыпную. Я оглядывал сосредоточенные лица и думал о наших предках-богатырях. Вот наверное они так же шли на стрелку с татарами. Переживали за успех, за семью, за себя, за живот. «Хули, это война, детка, здесь могут покалечить».
Я шел, смотрел на хищно торчащий гвоздь из своей пики, и думал, что таким же вот гвоздем могут протаранить и меня. Меня, в это минуту еще живого, и в мечтах ласкающего черные лосины Наташи. А через миг и нет уже ни меня, ни лосин, а только гвоздь в пузе.
Вообще, наверное, те же мысли были у каждого из нашей воинственной армии. Поэтому ближе к месту встречи энтузиазм стал несколько увядать и вот уже последние ряды нашего войска приступили с интересом поглядывать на кусты.
Но уже бежит дозорный с радостным воплем «пацаны! бортеневских всего тридцать человек!» И победно выдохнули «ура» наши глотки, и, предчувствуя скорую победу, двести человек перешли на бег. При виде такой орды примерно половина бортеневских тут же подняла якоря и распустила парус в неизвестном направлении. Но оставалась еще внушительная толпа из самых крепких их ветеранов.
Дозорные конечно напиздели. Оставшихся было не меньше сотни. Так что побоище намечалось нешуточное…
На счастье каждого, неожиданное благоразумие допустили наши старшаки, неизвестно как оказавшиеся на стрелке. Наверное валялись себе на пляжи и заметили движняк. «Так, бля, никакой стенки на стенку, охуели?! У кого какие предъявы решает в личном поединке. И без железа. На кулаках».
В итоге случились три скоротечные, но достаточно кровопролитные драки один на один. И тут какой апездал из наших стал толкать меня на «ринг». Ты, говорит, Зек, и вон у бортеневских тоже есть свой Зек, докажи право на погоняло. Пинает, значит, и тычет пальцем в огромного, свирепого вида детину, который по возрасту и весу явно не в категории «младших».
Бортеневский «тезка» только хмыкнул на мои дрожащим голосом предъявы и пошел меня убивать…
Если и был у меня ангел-хранитель, то его звали Сиплый. «Э, куда бить малых» — сказал наш старшак, поигрывая бицепсом, — «а ну давай со мной». Бортеневский Зек тут же позорно ретировался.
На последние деньги я купил Сиплому бухла и блок сникерса. Ну и на хера, скажите вы мне, такая геополитика, в которой выигрывает моя партия, но по деньгам проигрываю я? :-)))
Вообще такие мерзкие попытки нашего колхозного быдла стравить меня с кем-нибудь, чтобы увидеть в драке, предпринимались часто.
Вот, например, история с велосипедом. Я обладал сокровищем. Отец из одной командировки в Комсомольске-на-Амуре привез мне настоящий японский велосипед. Похож он внешне был на наш «орленок», но конечно отличался. И, главное, не был ржавым «черметом», как большинство педальных коней наших совхозных мальчишек, а наоборот сверкал хромированной сталью и блестящими катафотами.
Естественно, долго на таком «мерседесе» по нашему совхозу я не мог рассекать. И в один печальный день поганые хулиганы взломали мой сарай и унесли святыню.
«приходи, забирай» — такое кодовое название носил мой сарай:
По масштабу трагедии для пацана потеря велосипеда приравнивалась к обосранным трусам на школьной линейке. Пацан без собственного транспортного средства выпадал из светской жизни, как козак без лошади. В один миг я осиротел. Ветер доносил до меня гнусные слухи, но я им не верил, пока в один прекрасный день, четыре человека не привели под руки скрученного Чалого…
Чалый был нашим совхозным пацаном. Из слабейших. Совершил самый позорный поступок. Ограбил своего. Он сразу признался во всем и прикатил мой велосипед. Перекрашенный, изуродованный до неузнаваемости. «А теперь бей его!» — приказали пацаны. Но я посмотрел на несчастного Чалого, всего в слезах, в порванной рубашке, в растоптанных отцовских кедах из которых торчал наружу большой палец. Потом оглядел людей, вернувших мне мое сокровище. Нет, они не хотели восстановить несправедливость, оказать услугу товарищу. Они хотели крови, хотели от меня поступка, достойного их волчьей стаи.
Но я не собирался потакать их гнусным желаниям и на «понт» не брался. Дрался я исключительно редко и только для самозащиты. Чалого я не тронул…(пишу, а по спине мурашки от собственного величия и благородства)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
